Онлайн-лекция «Как с нами говорит архитектура — 2: читаем грамматику города на примере последних утопий; Берлин после Стены и стеклянные полицейские участки Тбилиси»

Берлин после Стены — это, с одной стороны, печальное размышление о человеческой природе, с другой — пылкая любовная переписка на стенах подъезда, а с третьей — клятва, обещание, даже, возможно, заклинание. Детальная иллюстрация проекта новой Европы и последняя архитектурная утопия в Европе. Мы пройдем по Берлину от Hauptbahnhof до моста Lutherbrücke и прочитаем намеренно вписанный в город политический, культурный, языковой и этический нарратив. Увидим, в какой степени материальность и пространственность архитектурного высказывания проявляет его теневую сторону, даже ту, что могла бы остаться незамеченной в тексте. Найдем, где в новом Берлине крест, отмечающий начало координат, и попробуем понять куда направлены координатные оси Привыкнем к простому эвристическому правилу: если что-то в Берлине избыточно и нетехнологично — ищите месседж!
Недалеко от станции, с которой отходят вагончики самого туристического cable car’a в Грузии, ведущего в крепость Нарикала, установлен осколок Берлинской стены. Это след удивительного эха, которое оставила перестройка Берлина — в Тбилиси. Оснащенные оптикой, освоенной на примере Берлина, мы попробуем пройти тем же маршрутом по грузинской столице, и “прочитать” проект (несостоявшейся? состоявшейся, но крайне странным и неожиданным путем? обратившейся в собственную тень?) модернизации Тбилиси как абсолютной — языковой, культурной, поведенческой и архитектурно-пространственной — целостности. Сегодня невозможно представить себе ту уверенность в силе архитектуры, в когерентности архитектуры и социальной, экономической, политической реальности, которая владела умами архитекторов и градостроителей во времена последних проектов модерности в Берлине и в Тбилиси.
Начавшийся несколькими годами позже проект Большого Парижа отказался от любой утопичности и социального комментирования, став чистой функцией экономики. Но именно сегодня нам особенно хотелось бы, чтобы проекты — тексты, проекты — заклинания, проекты — обещания были больше, чем суеверием, мнимо защищающим нас от ужаса реальности. Хотелось бы, чтобы, закрепив некий опыт и набор обещаний в камне, кирпиче и стальных тросах, как закреплял его Леббеус Вудс в проектах для Демилитаризованной зоны, можно было бы действительно закрепить и починить реальность. Вряд ли это возможно. Поэтому мы продолжаем задаваться вопросами о том, что такое необходимая и этичная архитектура сегодня. После четвертой лекции, окончательно фиксирующей нас в “здесь и сейчас”, нам останется заглянуть только внутрь архитектора — и в будущее архитектуры.